‘‘…Его можно слушать долго и с большим наслаждением…” (Шофер, г.Воркута).
“…Нет слов, чтобы передать силу эмоционального воздействия его игры. Его игра, его музыка делают чудеса: снимают усталость, поднимают настроение, дают заряд бодрости, делают человека жизнерадостным… ” (Шахтер, г.Свердловск).
“…Зрители всех вкусов с удовлетворением и радостью воспринимали великолепное звучание виртуозных импровизаций аккордеона…» (Художник, г.Истра).
“Какие чудные произведения оставил он людям, его музыка полна изящества, огромной эмоциональной выразительности. В его произведениях (во всех!) пленяющая красота. Такое мог создать только человек высокой культуры при непременном редком благородстве души”. (Писатель, г. Тверь).
Человек пишет книгу,
но и книга пишет человека.
(Крылатое выражение).
Предисловие.
Мог ли при жизни предполагать Борис Тихонов, что о нем будет написана книга, что родится она внутри его семьи? А возьмет на себя основной труд и моральную ответственность сложить все эти пестрые разноцветные камешки в логическую мозаику его дочь и духовная наследница Елена Борисовна Тихонова — Иванова?
Наверное, Борис Ермилович, живя бурной, переполненной жизнью, работая, любя, наслаждаясь музыкой, природой, общением с людьми, вряд ли задумывался о посмертной славе, о новой “жизни после жизни”, вряд ли мысленно читал какую-либо книгу о себе. Но вот появилась необходимость в чей, внешне мотивированная восьмидесятилетним юбилеем своего героя и внутренне желанная и насущная для всех тех, кто его любит и помнит. Можно себе представить, как отдельные страницы этой книги взволновали бы Бориса Ермиловича, другие позабавили и даже рассмешили, где-то он задумался бы о незавершенном, об упущенном и невозвратном. Но сам факт появления этой книги говорит о том, что человек этот состоялся и как музыкант-профессионал, и как яркая одаренная личность, и как сын, муж, отец, несмотря на всю запутанность и сложность житейских отношений, органически присущих его судьбе, как судьбе любого настоящего человека искусства.
А то, что он был этим истинным творцом, художником, человеком искусства, мне довелось почувствовать не только с первых минут общения с ним, а с первых секунд заочного знакомства по радио и на пластинках, где с избыточной силой, звонким жизнелюбием, волнующей мелодической пластикой шумел целый океан его прозрачных вальсов, задорных полечек и очаровательных кадрилей. В нем жила светлая, непостижимая гармония всех русских самородков, таких как Есенин, Шаляпин, Суриков… В нем дышала страсть и тоска этих хрупких титанов отечественного искусства, в нем остро соприкасались край бытия и бескрайность таланта, в нем пела, буйствовала, замирала истинно русская душа.
Когда я познакомился с Борисом Ермиловичем, внутренне он мне, пожалуй, был более близок, чем своему зятю — моему младшему брату Александру. Мне были интересны и необходимы любые высказывания, воспоминания этого человека, этого музыканта, так как мои профессиональные пристрастия были обращены к искусству. Тогда я уже стал искусствоведом и членом МОСХа; интерес мой был прикован и к джазовым музыкантам. В то же время моей главной любовью стала поэзия. Такая находка для пишущего стихи — личное знакомство с душевным, неповторимым Тихоновым!
Ермилыч эпизодически появлялся в нашем доме, внося легкий аромат богемных странствий в аккуратно-простенькую среду профессорского обиталища. Он также заезжал к нам из своих знаменитых можайских рыбалок на скромную дачку в деревне Агафоново, где у него были кровать и одеяло. Нередко угощал нас свежим уловом, интересовался огородными успехами отца, словно ненадолго приникал своей скитальческой душой к нормальному семейному очагу. Были разговоры, шутки, уместное домашнее застолье. Ему с моим отцом было о чем поговорить: оба участвовали, каждый на своем месте, в прошедшей войне, оба много путешествовали, в том числе за желанными пределами нашей родины, нередко бывая в разное время в одних и тех же местах, оба были любознательны и информированы далеко за рамки своих столь не близких профессий. Ученый рассказывал музыканту о своих незабываемых встречах с Циолковским, перелистывал вместе с ним бесценные научные труды Константина Эдуардовича, собственноручно подаренные великим ученым и пророком моему отцу; профессор, начинающий художник-любитель, показывал музыканту свои этюды подмосковных мест, поделки из дерева, а музыкант вспоминал удачные гастроли, а также с неистощимым юмором повествовал о заветных перипетиях очередной рыбалки. И здесь отец, пытливый знаток и страстный любитель природы, находил в собеседнике родственную душу. Более того, он отзывался о нем по этому поводу с добрым чувством завистливого уважения: «Борис Ермилович — не поверхностный турист в лабиринтах природы, он ее сокровенная частица, ее неповторимая черточка — как дерево, овражек, озеро, звезда в небе, тропка в лесу…” Не ручаюсь за точность слов, но смысл их однозначен: это вроде бы не хитрый, но заботливо взлелеянный всей душой талант понимания и сопереживания природы; это ощущается и в музыке мастера, в его исполнительской манере, в его органическом чувстве поглощенности любимым инструментом, в красоте и вкусе всех его композиций, духовно соприродных благородному российскому пейзажу, простору русской души, народному характеру, раздольной стихии национального фольклора.
Нынешнее засилье в нашей эстраде компьютерных схем, убогого электронного звучания, где силовой форсаж неловко компенсирует авторское творческое бессилие, заставляют вспомнить золотые страницы отечественной легкой музыки, ненадолго засиявшие искренним трепетом и естественной самобытностью в 50-60-е годы. Б.Е.Тихонов вписал в эти страницы свое имя и имена коллег твердой рукой профессионала. Он расширил амплуа традиционного и любимого в народе инструмента, подняв его значение от лубочнопростонародного до универсально-многожанрового. Тихоновский баян объединил изначальную фольклорную природу и тщательное композиторское мастерство, воссоздал на даровитой песенной основе темпераментную джазовую манеру исполнения.
Борис Ермилович насмешливо-иронически относился к пышным эпитетам и громким титулам. Для него не было ни оскорбительным, ни уничижительным бытующее в профессиональной среде определение “лабух”, в которое он вкладывал сокровенный, выстраданный смысл. Лабух — это музыкант, который умеет абсолютно все: от частушки до симфонии; и абсолютно везде: от скромных деревенских похорон до высоких торжеств в Кремлевском дворце. Великими лабухами были Рахманинов и Чарли Паркер, славянский вещий Боян и греческий Орфей. Надеюсь, на этом фантастическом пиру искусств герой нашей книги был бы далеко не чужой.
В истории современной музыки Борису Тихонову воздастся по заслугам и за его композиторскую и исполнительскую практику, и за участие в одной из первых джазовых трупп — оркестре Кнушевицкого, и за создание собственного уникального квартета, запомнившегося многим искрометностью и артистизмом всех без исключения номеров. Эта же книга написана “домашним кругом” своего героя, поэтому, может быть, не слишком научно сбалансирована и композиционно увязана, но не тем ли она и драгоценна, что рождалась вне какого-либо социального заказа, без ремесленнической натуги, на легком дыхании любящего сердца, на быстром беге по клавиатуре увлеченных мелодией пальцев. И читать ее надо соответственно, радуясь вместе с терпеливым и старательным автором, не пеняя ему за некоторый перебор чувств и впечатлений, помня, что относятся они к человеку безусловно талантливому, яркому, замечательному.
Никита ИВАНОВ
Дни проходят,
годы пролетают.
Творческий путь Б.Е.Тихонова .
(По материалам не изданного в “Музыкальной жизни”
«Справочника о композиторах и музыковедах СССР”.)
ТИХОНОВ Борис Ермилович родился 17 ноября 1919 в Калинине (Тверь), умер 26 декабря 1977 в Москве. Композитор, баянист.
В 1939 окончил Московский обл. инструкторско-педагогический техникум им. Октябрьской революции по классу баяна В.С.Рожкова.
В 1939 занимался в муз. училище им. Гнесиных по классу Ю.А.Шапорина.
В 1939 -1947 — баянист Ансамбля песни и пляски при Центральном клубе НКВД СССР. Участник Великой Отечественной войны;
В 1947 — 1949, 1951 — 1959 — артист эстрадного оркестра Всесоюзного радио под упр. В.Н.Кнушевицкого. В 1947г. впервые в СССР создал инструментальный эстрадный квартет. В 1949-1951 — баянист хореографического ансамбля “Березка” под упр. Н.Надеждиной.
В 1959 — 1961 — артист Комитета Сов. Мин. СССР по радиовещанию и телевидению.
В 1964 — 1966 — солист-баянист и руководитель ансамбля Москонцерта.
Сочинения Б. Е. Тихонова:
для симфонического оркестра — поэма “Дорогой отцов” (1967) (сл. Б.Дворного), для голоса и оркестра народных инструментов — цикл “108 дней, не считая дороги” (сл. О.Волина) (1966), для хора в сопровождении оркестра народных инструментов — сюиты: “Поем Сибирь просторную” (1961), “Тебе, моя любимая” (1961) ( обе на сл. В.Кузнецова и В.Семернина);
для баяна и эстрадного оркестра — Концертная полька (1946), полька “Огонек” (1956), вальс “Фейерверк” (1959), полька (1961),полька (1955);
для баяна и оркестра народных инструментов — “Фантазия” (Пейзаж. Половцы. Всадник.) (1966), Концертный вальс “В полете” (1967), “Нёрльский вальс” (1967);
учебно-педагогическая литература, в том числе: пьесы (более 20), этюды (более 30); сборники: “Эстрадные произведения для баяна”. М., 1971;
“Б.Тихонов. Песни для голоса в сопровождении баяна.” изд.’’Советский композитор”. М., 1974;
“Избранные пьесы для баяна”. М., 1982.
Воспоминания о моем сыне — композиторе Тихонове Борисе Ермиловиче.
Композитор Тихонов Борис Ермилович родился 17 ноября 1919 г. в г.Калинине (бывшая Тверь). Родители — мать Тихонова Мария Ивановна, служащая, отец Тихонов Ермил Иванович, ответственный работник на руководящих постах, член партии.
До школьного возраста Бори мы жили в г.Калинине у бабушки (у моей матери). С самого раннего детства Боря интересовался музыкой, особенно народным инструментом баяном. Отец Тихонов Е.И. любил этот интрумент и купил ему маленький баянчик-гармошку, на котором Боря, будучи еще малышом, часто что-то наигрывал. А во дворе нашего дома жил хороший мастер по ремонту баянов, он также делал и новые инструменты. Боря частенько простаивал у его окна, слушая игру на баяне.
Боря очень любил природу и, когда подрос, ходил на Волгу, любовался ее красотами и рыбачил.
Отец был переведен на работу в Москву в Наркомат путей сообщения, и вся наша семья переехала в Москву. По приезде в Москву Боря пошел в школу, музыку не оставлял, занимался дома. В это время в Краснопресненском районе, где мы жили, был смотр талантов самодеятельности, и мы решили направить сына туда. Боря сумел раскрыть свои способности и занял первое место. Тогда же мы его отдали в детскую музыкальную школу, где он прошел большой конкурс. В музыкальной школе у него нашли абсолютный слух.
В этом же году мы переехали в Ленинград, куда отец Бори был направлен ЦК партии на учебу в Транспортную академию. Занятия музыкой были прерваны в связи с переездом, но постепенно он опять начал заниматься. В апреле 1934 года проходил конкурс имени 15-летия ВЛКСМ для выявления талантливых, одаренных ребят.
Выступал и Боря. Он получил премию и грамоту Ленинградского штаба конкурса юных дарований. Не знал тогда Боря, что ему еще придется побывать в Ленинграде, но уже в годы Великой Отечественной войны, когда он служил в ансамбле НКВД. Артисты ансамбля проехали по “Дороге жизни” через Ладожское озеро и во время блокады Ленинграда в тягчайших условиях давали концерты.
В Москве Боря заканчивает среднюю школу. Дальше он поступает в музыкальное училище имени Октябрьской революции. После окончания училища он поступает в’ институт им. Гнесиных в класс Ю.А.Шапорина, но тут его призывают в армию, и он по большому конкурсу попадает в ансамбль НКВД, где и проходила его военная служба.
С ансамблем Борис разъезжал по всему Советскому Союзу, был на Севере, в Ухте. Об этой поездке есть статья в газете “За Ухтинскую нефть”. И был он также на Украине, в Киеве. Везде концерты ансамбля проходили с большим успехом. Ансамбль получил благодарность от “Литературной газеты” за концерт, посвященный годовщине Октябрьской революции.
После демобилизации из армии Боря поступает в эстрадно-симфонический ‘ оркестр, дирижером которого был Кнушевицкий Виктор Николаевич. Во время работы в оркестре у Бори возникла мысль создать квартет в составе баяна, контрабаса, кларнета и гитары при оркестре. Радиокомитет пошел ему навстречу, и квартет был создан под его управлением. Этот квартет так и называли — “тихоновский” квартет. Таким образом, он стал первооткрывателем, основоположником новой формы ансамбля. Потом по его примеру стали организовываться такие квартеты в различных армейских подразделениях и во многих городах Советского Союза.
К этому времени мой сын стал талантливым композитором, им было создано много произведений, которые исполнялись всюду: и по радио, и по телевидению, и на эстраде. Квартет был как солирующая единица при эстрадно-симфоническом оркестре, но и с другими гастрольными бригадами кваргет выезжал в разные города Советского Союза, причем солистами квартета были такие актеры, как К.Шульженко, Н.Русланова, В.Нечаев, J1.Зыкина, JI.Исаева, В.Селиванов и другие. Было много поездок и за рубеж: в Финляндию, Германию, Чехословакию, Польшу, Сирию, Африку, Скандинавские страны и др.
К 25-летию музыкальной деятельности была передача по радио. Она называлась “Расскажи, баян”. Исполнялись музыкальные произведения моего сына. Ведущим в этой передаче был Зарахович Н. А. Также после кончины Бориса Ермиловича в день его шестидесятилетия была передача по радио 17 ноября 1979г. в сопровождении его музыкальных произведений.
Борис Ермилович был принят в ряды членов Союза гмпозиторов СССР. В самый расцвет творчества его жизнь скоропостижно оборвалась от тромбоза артерии сердца в возрасте 58 лет 26 декабря 1977 г.
14 октября 1982 г. Мать композитора
г. Москва Тихонова М.И.
(82 года)
Воспоминания о Б. Е. Тихонове Людмилы Евгеньевны Тихоновой. (Из письма журналисту Шикову В.И.)
Уважаемый Виктор Иванович, разрешите Вам представиться — я супруга Бориса Ермиловича — Людмила Евгеньевна Тихонова.
Узнала о-Вашей книге от дочери Клены Борисовны, прочил ала с огромнейшим интересом. На мой взгляд, пот труд нужен всему поколению, а не только театральному, в нем каждый найдет, то что его интересует, чем восполнить свои знания, мысли, да и пересмотреть свое отношение к жизни и груду. Материал удивительный, уникальный. Спасибо Вам, Виктор Иванович!
Мне о Борисе Ермиловиче трудно высказываться на бумаге. Человек он был смолоду жизнерадостный, влюбленный в музыку, природу и людей. Страстный рыболов, рыболовом он оетавазся вею жизнь. Ловил везде и всюду, зимой и детом, особенно на родной ему Волге, что и побудило его приобрести дом иод г Ка.тязнном на самом ее берету. В своем творчестве Борис Ермилович отразил все по в таких произведениях, как “Кадязинская кадриль», “Нерльскнй вальс», этюд “Рыболовы”. Еще в детстве уходил он на Волгу чуть свет, а бабушка ему г оворила: ” Смотри, утонешь — домой не приходи!” Он порой и в семье употреблял эту фразу.
Когда где-либо появлялся Борне Ермилович. он был окружен толпой, раздавались дружный смех, споры, а уж если у него к руках был инструмент, то по — и импровизированный концерт, и состязание, и музыкальные шутки.
Борис Ермилович первый в Советском Союзе пошел на риск: переделал свой инструмент (клавишный аккордеон) на кнопочный, меняя внутреннюю систему, то есть планки, голоса, регистры. Он шел на любые эксперименты, порой отчаянно мучая мастеров (Малыгина, Колчииа и др.) Так появился кнопочный аккордеон. И второе новаторство — создание инструментального квартета.
Встретились мы в ансамбле НКВД. Я — после окончания хореографическою училища ГАБТ, Борис Ермилович — из института им. Г’несиных. В дальнейшем вместе одно время работали в ансамбле “Березка”.
Сын Бориса Ермиловича, Борис Борисович, окончивший музыкальное училище имени Октябрьской революции и Институт культуры, является педагогом музыкальной школы но классу баяна. Записался и снялся с Борисом Ермиловичем для телевидения, передача неоднократно повторялась. Дочь Елена Борисовна — учитель английского языка. Внуки, Дима и Антон Ивановы (со стороны дочери), занимаются в школе искусств но классу баяна,- гак что традиция пока не утеряна.
Трудился Борис Ермилович всегда много и упорно, а вот сочинительство и музицирование проходило легко и просто, вдохновенно! Борис Ермилович прежде всего был исполнителем с необыкновенно высокой техникой, большой культурой, огромным музыкальным дарованием. Его манеру игры всегда можно было различить среди других музыкантов (баянистов). Много осталось записей и пластинок — оркестровых, квартетных, где можно услышать исполнительскую и композиторскую деятельность.
Работая в ансамбле НКВД, Борис Ермилович выступал как солист, аккомпаниатор, играл дуэтом с А.Сурковым. Ему довелось давать концерты в 1939г. по всей Советско-Финской пограничной зоне. С самого начала Отечественной войны он обслуживал воинские фронтовые части, госпитали.
7 ноября 1941г. был участником Праздничного концерта, состоявшегося после парада на Красной площади, в метро на станции “Маяковская”. Борис Ермилович шесть месяцев находился в легендарном Ленинграде во время блокады, работая в Выборгском Доме культуры, на передовых линиях фронта, на заводе им.Кирова. Во время гастролей по освободившимся городам Советского Союза: Одессе, Харькове, Львове, в Киеве — становится участником субботников но восстановлению Крещатика, пострадавшего от бомбежек. В 1944г. выезжает с концертной группой в Коми ССР, где обслуживает города республики, шахты, конвоированные части НКВД.
В 1947г. Бориса Ермиловича приглашают в эстрадный оркестр Всесоюзного Радио под управлением В.Н.Кнушевицкого. Работая солистом оркестра, пишет “Польку” для аккордеона с оркестром, которая транслировалась по радио. Из музыкантов оркестра создается инструментальный квартет.
Выезжает с квартетом обслуживать тружеников целинных земель. Во время работы в московской эстраде Бориса Ермиловича с квартетом приглашает К.И.Шульженко для аккомпанемента ее выступлений в’ эстрадном театре сада “Эрмитаж”.
Выезжая с квартетом на гастроли за рубеж, Борис Ермилович интересовался народными мелодиями, например, в Финляндии, услыхав мотив народной польки, по приезде в Москву обработал ее для квартета и дал название “Карело-Финская полька”, которая стала очень популярной. Так случилось, что квартет вновь посетил Финляндию и исполнил там эту польку. Она имела огромный успех, и Борису Ермиловичу были высказаны слова благодарности. Выезжая в Сирию, квартет готовил в подарок арабскую песенку “Красивая девушка” в современной обработке. Исполняла ее солистка радио, заслуженная артистка РСФСР Л,Исаева. Предложена песня была Радиокомитетом. Она исполнялась на арабском языке, что приводило публику в восторг. По приезде в Москву песня исполнялась в концертах и была записана на пленку. С певицей Людмилой Исаевой были записаны на грампластинку румынские песни, переведенные на русский язык.
Многие годы Борис Ермилович работал над созданием песен о В.И. Ленине. Песня “Горки Ленинские” на слова И.Казакова исполнялась во Дворце Съездов Е.Семенкиной, аккомпанировали на баянах Борис Тихонов и Вик тор Кузовлев.
Борис Ермилович был награжден медалями: “За оборону Москвы”, «За оборону Ленинграда”, “За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 — 1945гг.”
Виктор Иванович, я сообщаю Вам некоторые данные о Борисе Ермиловиче с целью немного осветить его творческую деятельность. Может быть, что и заинтересует Вас. Желаю Вам доброго здоровья и успеха на Вашем благородном поприще.
С уважением и признательностью,
Л. Тихонова (1983г.)
Мой дед.
Борис Ермилович Тихонов был человеком, обладающим даром потрясающего жизнелюбия. Ело искрометный, бьющий в самую точку юмор позволял ему разрядить обстановку, снять усталость и раздраженность окружающих его людей, наполняя пространство простым человеческим счастьем, радостью. К нему всегда тянуло непреодолимым магнитом. Рядом с ним было легко.
Я тогда был мал, но память о дедушке Боре сохранилась отчетливо. Мне он был близок больше как добрый друг и наставник. Особенно сильно нас сближала природа, отдых на даче и, конечно же, рыбалка. С пяти лег он уже брал меня в далекие и близкие поездки по России: Можайское водохранилище, Валдай, Волга… Там в условиях, близких к “диким”, он знакомил меня с чтим миром, не всег да доброжелательным. Он учил меня терпению, учил не бояться трудностей и с усердием заниматься делом, каким бы оно ни было.
Например, на одной из рыбалок я стал учиться ловить рыбу на спиннинг. В то время о безынерционных катушках еще не знали. Возможно, они еще не были изобретены. Поэтому неудивительно, что при первом забросе удилищем, оснащенным обыкновенной инерционной катушкой, у меня получилась “борода” (пучок спутанной лески). Я так расстроился, что заплакал. Тогда дедушка подошел ко мне и спокойно объяснил, что, во-первых, я распугал своим криком всю рыбу, и, во-вторых, я могу остаться без обеда и ужина, так как, чтобы что-то съесть, надо сначала что что-то поймать. Поняв “трагичность” положения, я молча начал распутывать леску…
Когда я еще не умел плавать, дедушка Боря в один из жарких июльских дней нежно выпихнул меня с .годки на мелководье реки Волги и сказал, чтобы я плыл. Обижаться было некогда, надо было работать руками и ногами. И я поплыл… Если возможно такое сравнение, то мне кажется, что дедушка Боря и актер Анатолий Папанов очень близки по характеру: такие оба взрослые, добрые “хулиганы”.
На зимней рыбалке на реке Москве дедушке нравилось, что я “проявлял инициативу”: бегал от лунки к лунке и выяснял, кто на что ловит и где лучше клюет. Конечно, все это еоггровождалось рыбацкими шутками и веселым смехом.
Наверное, многие дети предчувствуют приближение утраты близких родственников. Так было и со мной. Когда дедушка был у нас в “Орехово” в последний раз, воздух был наполнен надвигающимся горем. В тог день родители попрощались с ним как обычно, а у меня слезы наворачивались на глаза, и я молча кричал: “Дедушка, пожалуйста, не уходи от нас!” Уже за порогом, прямо посмотрев мне в глаза и, видно, поняв, о чем я думаю, он тихо, молча, грустно ответил мне, что гак надо, что таковы правила… жизни.
19 октября 1999г.
Старший внук Кирилл.
Тайна творчества.
Мама рассказывала, что в Бориса Тихонова нельзя было не влюбиться: он был очень красив, прекрасно играл на баяне и гениально импровизировал. Борис Ермилович умел выжимать из любого баяна все, что можно, на 100%, пусть там будет всего лишь три кнопки.
Музыканты квартета практически в каждом произведении Б.Тихонова должны были исполнять импровизацию-соло. Особенно мне запомнились энергичные, веселые, задорные импровизации выдающегося гитариста
А. А. Кузнецова и поразительные виртуозные вариации кларнетистов — профессионалов высокого класса — Н.Назарука и В.Флори. Мне посчастливилось слышать импровизации отца и на сцене, и когда он играл для гостей, и когда он играл для себя…
Однажды летом я случайно оказалась на балконе в тот момент, когда он заиграл, и произошло чудо: я воочию увидела музыку, воплотившуюся в теплый вечерний воздух и медленно опускающееся к горизонту солнце, подгоняющее ко мне своим жарким дыханием туманную дымку дождя. Импровизации Бориса Ермиловича были красоты необыкновенной. Он эту музыку никогда не записывал и не повторял. После исполнения он откладывал инструмент в сторону с таким лицом, как будто сам не знает, где от только что был и что видел. Я теперь могу только пожалеть, что не ходила за ним с магнитофоном.
“Золотой баян мира”, “Легендарный Тихонов”,- так называли Бориса Ермиловича его современники-музыканты. Николай Александрович Глубокое никогда не скрывал своих чувств и прямо говорил отцу, что он — “двигатель всег о баянного дела, родоначальник маленьких составов, которому и он, и другие подражали, первый среди баянистов, настоящая звезда…” Дядя Коля, сам прекрасный музыкант и композитор, до сих пор восхищается силой таланта Бориса Тихонова и поражается тому, “ как долго он мог оставаться звездой!”
Отец рассказывал, что, когда ему было три года, он простаивал часами у окон Михаила Русина, который имел мастерскую на первом этаже их дома на Медниковской улице в Твери. Он делал гармоники и баяны. Мастер пробовал голоса, наигрывал народные мелодии, и маленькому Боре страсть как хотелось поиграть на гармошке. А Русин говорил: ’’Покажи руки… Иди, мой”. Борис шел и мыл, приходил опять, а тот снова отправлял его мыть руки. И так три раза. И только потом давал ему в руки баян.
Когда Борису было около пяти лет, его тетя, пианистка, преподавательница музыки в Суворовском училище в Твери, Наталья Георгиевна Кулябина, зимой на санках возила его с баяном в музыкальную школу. Отец очень любил тетю На гу, и мы всегда с ней встречались с радостью, когда она приезжала в Москву.
Жажда творчества, творческого труда била в юном Борисе Тихонове через край. Работать он начал, еще когда был учащимся музыкального училища им.Октябрьской революции (сегодня это Музыкальный государственный колледж им. А.Шнитке). Он проявлял большую находчивость и огромное желание стать взрослым, независимым человеком, работать, помогать семье. Во время летних каникул он садился за телефон и обзванивал предприятия и учреждения, выдавая себя за директора музыкального училища, и предлагал “самого лучшего ученика Тихонова Бориса, который может играть любую музыку : и танцы, и песни, и классику,- для
сопровождения отдыхающих трудящихся на катерах и пароходах по Волге в выходные дни и отпускной период”. И этот номер срабатывал! Он давал свой телефон, и ему потом звонили и приглашали на сезонную работу. Папа говорил, что прилично зарабатывал и имел прекрасную практику.
Я вспоминаю, как папа сочинял один из лучших своих вальсов — “У моря”. Это было в 1954г. в Дагомысе на Черном море. Летом он там для семьи снимал комнату. Писал музыку ночью на терраске при ярком свете лампочки без абажура. Отец был очень сосредоточен, сочинял быстро, проигрывал на баяне, записывал сразу. Потом долго отшлифовывал отдельные места, добивался того, чего хотел.
Я наблюдала, как легко и весело мои родители дома вместе сочиняли бальный танец “Елочка”. Музыка к этому танцу была отмечена премией на Всесоюзном конкурсе бальных танцев в Москве. Я помню, как отец писал музыку к танцу ’Луноход” и спорил с балетмейстером Б.Ляпаевым по поводу характера исполнения этого бального танца, высказывал ему свою точку зрения. И как дружно музыканты подхватывали шутливую мелодию ганца “Ку-ка-ре-ку!”, исполняя это произведение. Потом была выпущена гибкая пластинка с этим танцем.
А “Нерльский вальс” меня просто поразил. Это вальс — размышление, вальс — зоспоминание. В нем я слышу удивительные по красоте мелодии и ясно вижу, как сто можно танцевать на пуантах. Этот вальс мне отдаленно напоминает импровизации Бориса Ермиловича. Он посвящен великой русской актрисе — M I L Ермоловой.
“Пушинка”- один из ранних папиных вальсов — была написана в год моего рождения. Он рассказывал, что показал эту вещь на своей работе — в эстрадном оркестре. Произведение понравилось своим лиризмом, легкостью, воздушностью. Но названия у него еще не было. Какие только названия не придумывали, пока одна опытная дама, музыкальный редактор, не сказала моему молодому отцу: ’’Боренька, это же — пушинка!” И вещь пошла под этим названием. Она осталась одним из любимых его произведений. Когда Борис Ермилович заказывал себе новый и, как оказалось, последний инструмент, то назвал его “Пушинка” и спрашивал Меня, как это слово записать латинскими буквами. Но играть на нем ему не пришлось.
Настало время, когда я принесла отцу свой первый песенный текст. Это была “Рябинушка”. Борис Ермилович повел меня на Радио. Там редакторы сделали ряд замечаний по тексту, подсказали, где, что надо исправить, и мы написали песню. Началась наша, к сожалению, очень короткая совместная работа над советской песней.
С отцом работать было очень интересно. Он давал мне, на первый взгляд, простые, а на самом деле, очень трудные темы. Он не любил стихов ни о чем и учил, что писать надо ясно и понятно. И сочувствовал мне, так как считал, что ему легче: у него музыка — абстракция, а у меня — конкретное словарное слово. “Напиши об отношении детей к матери, к мачехе, об отношениях между братом и сестрой, о том, как ребенок заблудился в лесу, о хлебе…”- заказывал он. Отец заставлял меня работать над словом, учил думать. Он приводил в пример поэта Леонида Петровича Дербенева, который в поисках точного слова нервно ходил по своей комнате.
Иногда отец указывал на слабые места в тексте, иногда просто исправлял сам. Так, например, в песне “Строгий разговор” у меня был припев:
Уважайте хлеб в полях, на обеденных столах.
Дорог нам народный труд:булки сами не растут!
Отец зачеркнул “нам” и сказал: “Дорог ВСЕМ народный труд”. И все встало на свое место. А в редакции именно эту строфу отметили как удавшуюся.
О работе композитора над песней Борис Ермилович рассказывал мне так: “Композитор берет в руки хороший текст и внимательно его читает. В голове сразу появляется мелодия. Потом он этот текст откладывает в сторону на некоторое время, записав мелодию. Когда он снова берет этот же текст, то слышит музыку немного другую — второй вариант. Потом наигрывает на инструменте, пробует разные варианты, записывает их…” Папа всегда возвращался к первому варианту.
Когда я работала над текстом песни, то я тоже слышала музыку, напевала ее и, чтобы не забыть, кратко записывала музыкальную тему. Когда я приходила к отцу и он проигрывал наши новые песни, не говоря, где какая, я тут же ему их называла, так как наши мелодии были похожи. Эго была очень интересная игра!
Отец был всегда очень общительным, открытым и веселым. Он обладал здоровым темпераментом и добрым юмором. Его друзья говорили, что даже стены улыбались, когда он входил в комнату. Единственной его тайной было творчество. Но творчество — всегда тайна. Когда я переводила с английского языка стихи Роберта Фроста и чувствовала потрясающее с ним единство, как будто его оригинальные стихи были уже когда-то написаны лично мной, и хотела поделиться с папой своими переживаниями, он отстранился и сказал: “Об этом нельзя никому говорить!” Тайна…
После смерти.
Первые годы после смерти отец часто снился нам, его родным. Бабушке приснилось, что стоит она одна с большим чайным сервизом в руках. Сервиз тяжелый, но очень красивый — бросить жалко. А мимо в черном концертном костюме идет папа. Она его окликает: “Боря, мне тяжело, протяни мне руку, помоги!” А он, замедлив шаг, произнес: “Потерпи. Еще рано.” И ушел.
Мне отец в очень ярком тревожном сне пытался объяснить, что я должна оперироваться срочно. Я тогда ничего не поняла, но когда вскоре возникла проблема и встал вопрос, идти под нож или нет, я, руководствуясь той информацией, которую получила от папы во сне, не сомневаясь ни на минуту, сделала правильный выбор.
Моему мужу накануне аварии на машине тесть во сне показал на примере своей “Волги”, что его ожидает. Тот, конечно, все забыл, и уже после аварии вспомнил этот сон во всех деталях. Отец даже показал, какое крыло машины будет битым. Если бы Саша понял сон-предостережение, то остался бы дома. Но я думаю, что это отец сумел ослабить удар.
Когда папа мне снился, и я в отчаянии, понимая во сне, что он умер, спрашивала его, что мне теперь делать, он говорил мне слова утешения, даже советовал, каких авторов мне следует почитать. Однажды погладил меня по голове и несколько раз повторил, что он должен уйти совсем.
Листочек, на котором я записывала все сны и явления, связанные с отцом, исчез, хотя я его хранила как зеницу ока. Папа снился все реже, и сны становились все менее и менее ясные.
Когда на 83-м году жизни бабушка Маруся впервые в жизни попала в больницу, она признавалась навещавшим ее: “Наверное, из этой ямы я уже не выберусь”. За несколько дней до смерти ей приснилось: “ Сын Боря протянул мне руку!”
Объяснительная записка.
Я должна была взять на себя работу по составлению этой книги, так как я всегда была “папиной дочкой”. Но, надеюсь, в будущем появятся музыковеды, которые профессионально исследуют творчество Бориса Ермиловича Тихонова. Я уверена, что его прекрасные мелодии принадлежат не только прошлому, но, в большей степени, будущему. Они — на все времена!
Ко мне уже обращаются музыканты с просьбой взглянуть на ноты Б.Е.Тихонова. Так, баянист Алексей Кочуров нашел в моем архиве “Цыганскую венгерку” и был первым ее исполнителем после Бориса Ермиловича. Баянист группы “Джаз-балалайка” Валерий Чернышов, заканчивая Российскую академию музыки им.Гнесиных, написал дипломную работу по творчеству Б.Е.Тихонова, чем вызвал огромный интерес комиссии и получил высший балл.
В радиоцикле “Маяка” “Звезды аккордеона” (музыкальный редактор С.Галаган) Народный артист России аккордеонист Валерий Андреевич Ковтун, рассказывая о творчестве Б.Е.Тихонова, говорит, что “во время гастролей во многих городах России — Саратове, Самаре, Уфе и других — из зала всегда присылают записки и даже настойчиво кричат: “Сыграйте вальс “Пушинку” Тихонова!” Только еденицы таких любимых народом музыкантов оставили после своей жизни очень большой след на эстраде.”
Ленинградский баянист лауреат Международных конкурсов Виктор Викторович Дукальтетенко организовывает юбилейные вечера, посвященные Б.Е.Тихонову, проводит в своем родном городе Международный конкурс баянистов
“Пушинка”. Поклонник творчества Б.Тихонова, В.В.Дукальтетенко всегда включает в свою концертную программу произведения композитора: “Веселый напев”, “Интермеццо”, “Тополь” и др.
Конечно, родственникам сам бог велел о чем-то умолчать, что-то приукрасить… Да, отец выпивал, но он безумно переживал от того, что его долго не принимают в Союз; да, он развелся с моей матерью, Людмилой Евгеньевной, которую, единственную, и любил всю жизнь! Да, я мало пишу о брате. С детства помню загадочную папину шутку: ’’Люсек, когда мы с тобой оба загнемся, между Борей и Леной сразу же начнется судебный процесс!” Мама нервно хохотнула, а я подумала: ”А что такое “процесс?” Но постеснялась спросить.
Когда отца не стало, ему было всего 58 лет. Но мне посчастливилось, что именно он меня “нашел”, тридцать лет была я с ним рядом или почти рядом, писала для него стихи!
Дни проходят, годы пролетают, а я все плачу по тебе, плачу…
